Инна Чаевская-Ланда
Дорогой Григорий Борисович!
За долгие годы нашей дружбы мы с Вами обменялись множеством писем, каждой строчкой которых старались выразить своё отношение друг к другу. Думаю, что наиболее полно я это сделала в письме, посланном к Вашему 85-летию. Могу только добавить, что мы с Лёней по-прежнему восхищаемся Вашей творческой работоспособностью, неиссякаемой молодостью, неисчерпаемой энергией и желаем в преддверии Вашего 90-летия, чтобы старость никакой стороной не коснулась Вас ещё много лет.
18.11.09
Здравствуйте, дорогие наши друзья, Мария Самуиловна и Григорий Борисович!
Время стремительно мчится вперёд, и, перефразируя Пушкина, хочется надеяться, что «каждый миг приносит частицу бытия». Приближается час великого торжества – день Вашего рождения, дорогой Григорий Борисович, и сама природа, идя Вам навстречу, удлиняет протяжённость каждого последующего дня, прибавляя и количество света, и количество тепла. Пусть же эти лучи света и волны тепла станут для Вас источником бодрости, энергии, радостного мироощущения, способствующих Вашему повседневному самоотверженному творчеству. И пусть каждый день Вашей жизни длится дольше века, насыщенный, наполненный любовью, вниманием Ваших близких и Ваших друзей, доброжелательностью и улыбками даже случайно встреченных людей; всепоглощающей творческой работой и благодарностью тех, ради кого Вы не умеете жалеть себя. Пусть всё, от мелочей до посылаемого свыше, даёт Вам ощущение бодрящей радости и полноты бытия.
Будьте здоровы и счастливы, дорогой Григорий Борисович, и живите долго-долго вместе с Марией Самуиловной, радуя всех своим присутствием на Земле. И ощутите посылаемые нами волны Любви и сердечных пожеланий не только в день своего рождения, но и в каждый миг своей жизни.
Я обещала написать Вам несколько слов о Вашей статье, Григорий Борисович. С момента её прочтения я мысленно написала Вам так много писем, что к моменту запечатления своих мыслей на бумаге, наверное, растеряла самые лучшие слова, тем более, что этому способствовало моё, мягко говоря, не лучшее состояние. Поэтому заранее прошу прощения и за возможные шероховатости, и тяжеловатый слог. Надеюсь, что Вы великодушно простите меня, зная, что всё, исходящее от меня – это проявление искренности и любви к Вам.
Прочитав статью очень внимательно и, конечно, с большим интересом, я подумала, что лучшим эпиграфом и ко всему творчеству Э. Бауха, и к Вашей статье о нём могли бы стать слова Сент-Бёва о том, что существует поэзия, которая удаляет от истории и действительности, и такая высокая степень поэзии, которая к ним приводит и с ними сливается, ибо это, последнее, Вы и доказали своей статьёй о Баухе, с одной стороны, а, с другой стороны, приблизили современного читателя к значительнейшим периодам истории, изображённым на страницах романов Бауха, и тем самым подвигли множество людей к прочтению этих произведений настоящего Мастера. Не ускользнёт от внимательного читателя и та доброжелательность, а порой и сдержанное восхищение по отношению к Бауху, на которые в наше время способны лишь редкие люди, характеризуя других.
Получив благодаря Вашей статье достаточное представление о личности Бауха, мыслящий читатель создаст не менее ясное представление и о Вас. Он хорошо поймёт, что перед ним человек большой культуры, эрудиции, высокого профессионализма, Мастер глубочайшего анализа и, наконец, интеллигент в том высочайшем смысле этого слова, которое позволяет словарям западных стран выделить российскую интеллигентность в особое понятие.
А что, с моей точки зрения (да и не только с моей, конечно), характерно прежде всего для истинно интеллигентного человека? Конечно, совесть, а за тем и ум. А ум, просеянный сквозь совесть, и есть, по выражению глубоко почитаемого мною Ф. Искандера, мудрость. Нужно ли говорить о том, дорогой Григорий Борисович, что Вы являетесь носителем всех этих высочайших человеческих достоинств, если это всегда явствует из всего, что Вы делаете?
А теперь разрешите мне поделиться с Вами размышлениями о смысле слова совесть, пришедших ко мне во время ночного бдения, которое в отличие от бессонницы, обостряет работу мозга и способность к восприятию посылаемого свыше знания, к озарению. Так порой приходят ко мне мои стихи, информация о некоторых последующих событиях жизни.
Я когда-то уже писала Вам письмо, в котором строила свои рассуждения с помощью множества слов с приставкой со-. Эти слова обладают для меня некоей магией, заставляют глубоко всматриваться, вслушиваться в них и вдумываться в их внутренний смысл.
Так вот, я подумала, что со-весть – это весть, посылаемая внешнему миру из глубинной сути человека, со-общающая о чём-то со-кровенном, приближающимся к со-вершенному, являющимся со-держанием внутреннего со-знания, со-единения Божественного с человеческим, чем и является душа.
Вот мы и пришли к тому, что истинно интеллигентный человек – непременно человек, которого коснулась Божеская искра, иначе перед нами будет холодный интеллектуал, каких, к величайшему сожалению, множество в сегодняшнем мире.
В нашей телефонной беседе Вы сказали, Григорий Борисович, что огорчены тем, что Вам пришлось внести в свою статью цитаты о творчестве Бауха, принадлежащие людям, коряво выражающим свои мысли, но должна Вам сказать: их косноязычие лишь ещё больше оттенило Ваш тонкий стиль, богатый язык, мудрый лаконизм, который присущ Вам как «верная сестра таланта». Прочитав Вашу статью, я тут же с улыбкой подумала, что выше той похвалы, которую когда-то употребил любимый мною Г. Гессе в адрес одного музыкального произведения, услышанного им по радио, я не найду. Он писал в своём письме вот так коротко и прекрасно: «От этого веяло фиалкой». Гессе, проживший большую часть своей жизни среди природы, хорошо знавший чарующий, неповторимый запах этого скромного по виду цветка, глубоко проникающего в душу и волнующего её, не мог употребить более высокой и более утончённой похвалы. Мне, родившейся на юге России, в Предкавказье, в городе среди лесистых гор, где по весне во множестве расцветают фиалки, одаривая всю округу своим нежнейшим, тончайшим запахом, вошедшим в меня как очарование детства, особенно понятно это сравнение Гессе, за которое я была ему так благодарна, прочитав эти слова. В той же степени, дорогой наш Григорий Борисович, мы благодарны и Вам, ибо не только стиль Вашей статьи заслуживает того же сравнения, но и от каждого Вашего письма веет фиалкой, «веет Парижем», – ещё прибавляет Гессе. Да простит он мне этот плагиат во имя нашей дружбы, во имя нашей с Лёней любви к вам обоим с Марией Самуиловной.
Искренне Ваши
Инна и Леонид.
28.01.04г.
