В начале было слово «савланут»
( О новелле Аркадия Белявского).
« Прекрасен мир во всех его обмерах», - сказал Гете. Однако есть больше людей, знающих законы Ньютона, чем законы человеческого общежития. Аркадий Белявский следует определенному инстинкту, когда создает то, что долгое время вынашивал в себе. Его память – вместилище, куда поступают и где хранятся чувства и образы, которые остаются там до тех пор, пока не набираются все необходимые элементы, способные соединиться и образовать некое новое сочетание; необходимо давление, в результате которого происходит этот синтез.
Новелла = зарисовка «Ода савлануту» овевает нас своим горячим дыханием. В ее эпицентре - воспоминание о совершенной некогда туристической поездке в Грузию. Случайно сойдя с намеченной тропы, герой очутился в местах, не затронутых веяниями современной цивилизации, в глубинке, где людские отношения еще сохранили трогательную патриархальную окраску, а толерантность предстала как врожденное качество каждого индивида. Персонажи новеллы немногословны, даже молчаливы, как восхищенное сердце. Молчание лучше слова. Они «говорят» поступками, а не абстрактной общечеловечностью, не поддаются демагогии собственной слезы, а искрятся действенной доброжелательностью – предусмотрительность редко бывает достаточной.
Придавая правдивую и рельефную жизненность изображаемому, когда гротеск и возвышенное представлены в одном дыхании, автор избирает такие изобразительные формы, которые несут в себе естественную красоту человеческих отношений и вызывают эмоциональный отклик. Поистине, красота это нечто незыблемое и не зависящее от вкусов и суждений. Без этого чувственного фона и внутренней предрасположенности к красоте естественного человека нет возможности достичь глубинного и утонченного эффекта воздействия, когда ассоциативные сигналы складываются в сложную систему.
Новеллист свободен, как мысль, дерзновен, как цель, к которой он стремится. Он следует определенному инстинкту, когда создает то, что долгое время вынашивал в себе – увидеть человека, каким он был, когда родилось сакраментальное слово «савланут». Настрой автора передается читателю, оживляя в нем родовое ментальное начало, обозначенное словом – символом, определившим поведенческий стиль, характер и природное начало нашего древнего предка. Ведь даже лесорубу с топором дерево не отказывает в тени.
Идеал прекрасного – это переживание, полное одновременно смятения, ясности и надежды; это гиперактивность, когда надо помочь ближнему; это - когда взаимная благожелательность является синонимом самого близкого родства. Нужны ностальгические толчки, чтобы встряхнуть живущих рядом с нами на земле обетованной. Пусть наше сердце, отрезвленное рассудком, вновь затрепещет перед вневременной истиной – «савланутом». Никакие перемены над истиной не властны.
В то время, как автора опередила собственная натура, дарящая ему неожиданное и непредвиденное воздействие на других, в читательском восприятии происходит игра антитезами – изменчивая сущность бытия человеческого.
Генрих Гейне, отмечая раннее величие Израиля, размышляя о целомудренных нравах его людей, о нравственности древнего еврейства, о его прекрасной истории, писал, однако, что современные евреи вредят древним, которых «можно было бы поставить гораздо выше греков и римлян».
Рассказ Аркадия Белявского «Ода савлануту» – это тоска по жизни в духе и духу жизни наших предков, метафорически – тоска по отечественному «савлануту».
Вот я и изобъяснил все доподлинно. Я призываю всех прочесть новеллу Аркадия Белявского; она подарит наслаждение и принесет пользу всем тем, кто правильно ее поймет.
